Каська и Патрик. Казалось, их союз нерушим. Но в тишине их дома поселилось недоверие. Сначала тихое, как шепот, а потом — навязчивое и громкое. Они начали ловить взгляды, искать скрытый смысл в обычных словах, подозревать друг друга в измене. А соседи… Они были всегда рядом. С виду — участие, а на деле — яд. То случайным словом, то «добрым» советом они бросали искры в готовую вспыхнуть солому. Каждую попытку поговорить, уладить, они сводили на нет, раздувая пламя ссор. Их мир треснул. Но где-то
Польша, разгар войны. Девятнадцатилетняя Ирена Гут, почти ещё девочка, работает домработницей в доме немецкого офицера Ругмера. Всё вокруг — ложь, страх и насилие. Узнав о готовящемся уничтожении гетто, она не может остаться в стороне. Её сердце отказывается принять эту жестокость. Она решается на немыслимое. В подвале того самого дома, где каждый день вынуждена служить врагу, Ирена прячет двенадцать еврейских узников. Восемь долгих месяцев этот тёмный погреб становится их единственным
Казимир чинит ступеньку в квартире Марты, а она развешивает на балконе вышитые салфетки. Кофе закипает снова. Между ними — невысказанное. Отец Марты давит, настоятель костёла настаивает на польском венчании, а Казимир молча глотает обиду, шлифуя деревянную утку для тестя, который назвал его «полячишкой». Через несколько дней Марта находит в комоде билеты на паром в Стокгольм. «Это на случай, если всё…» — говорит Казимир, глядя в стену. Он помнил, как ей понравились вафли в буфете. Она не
Он целыми днями сидел в кафе, пытаясь поймать вдохновение, но все выходило плоским и безжизненным. Пока в его руках не оказался старый скетчбук из ломбарда. Чужие рисунки дышали такой силой, что это раздражало — почему они трогают его больше собственных? А потом он увидел их. Рыцарь с треснувшим шлемом на углу улицы. Это была не галлюцинация. Потом появилась она — девушка в платье из чернильных разводов, словно соскочившая с неудачного эскиза. «Ты создаешь нас, но мы меняем тебя», — сказала