Две бабушки, мудрые и неутомимые, смотрят на своих внуков с тихой грустью. Когда-то те были неразлучны, их детская дружба переросла в нечто большее — настоящее, трепетное чувство. Но жизнь внесла свои коррективы: старые обиды, невысказанные слова, годы молчания развели их в разные стороны. И вот бабушки решают взять всё в свои руки. Они затевают хитрый план, чтобы свести внуков вместе. Это не просто попытка воскресить прошлое. Это последний шанс для двух когда-то близких людей встретиться
Обычная жизнь Хакана заканчивается в тот миг, когда он узнаёт, что на Стамбул надвигается древняя угроза. Городу грозит уничтожение от рук бессмертных существ, жаждущих вернуть былое господство. Сначала он отказывается верить, пытается убежать от этой правды, от своей судьбы. Но скоро понимает — выбора у него нет. Его наставник открывает ему древние знания, учит боевым искусствам, о которых Хакан и не подозревал. В нём самом просыпаются скрытые силы: ловкость, дар предвидения. Он не один —
Эмир копал колодец, а его отец Мехмет чинил трактор. В тот вечер, за чаем, отец протянул ему старый «Зенит» — «Возьмешь в город?» Эмир молча взял. Он знал, отца добил бы отказ. На рассвете он уже ехал в автобусе, сжимая в кармане адрес дяди-строителя. В Стамбуле — пыльная стройка в Кадыкёе, плиты, барак, чужие лица. Потом была Зейнеп. Она продавала симиты, училась на врача, смеялась над его акцентом. «Зачем возвращаться? Тут даже асфальт пахнет деньгами», — говорила она, пока они ели кёфте у
Всё началось с пыльного дневника в подвале антикварной лавки. Эмир пытался разгадать записи деда о кувшине с двуглавым орлом, который, казалось, был утерян навсегда. Лейла неожиданно принесла ему осколок керамики с его фамилией, найденный среди старых вещей. Эта находка привела их в полуразрушенный хамам в Балате. По чертежам 1923 года там должен был быть тайник. Лейла нашла в стене старый железный ключ с гравировкой. Она поняла, что дед Эмира был хранителем этой тайны, но унёс её с собой. В
Бывшая журналистка Лейла приезжает на остров, чтобы помочь тёте с ремонтом старой гостиницы. Здесь она встречает Джема, местного гида с руками в краске и ключом от виноградника в кармане. Сначала их объединяют только споры о фаршированных мидиях и доставка стройматериалов. Но всё меняется, когда Джем приводит её в заброшенную цистерну. Среди дедовских карт они находят письмо из далёких 1940-х — историю любви греческой девушки Ариадны и турецкого рыбака, предка тёти Эмине. Эти пожелтевшие
Эмир жил между прилавком отца с луком и мастерской дяди, где пахло машинным маслом. Он знал, что такое драка, но каждый раз сжимал кулаки, глядя на Джема, который, как и он, выбивался из сил. Его мир был серым и предсказуемым, пока у паромной пристани он не встретил Лину. Она рисовала на ржавой двери и сказала ему выбирать — бить или создавать. Они стали собираться в гараже у Лины. Эмир приносил старые журналы, его друг Арда тащил что мог. Они делали трафареты, смеялись, и краска на руках
Эмир разгружал ящики в рыбной лавке, его мир пах селедкой и мазутом. Лейла писала закаты на мосту, её мир был из красок и холстов. Он получил письмо от отца — мастерская в родной деревне разваливалась. Лейла просила не уезжать, боялась, что он снова выберет долг перед их мечтой. Вернувшись, Эмир снова оказался в сарае, забивая гвозди в старую шхуну под кашель отца. Воспоминания о детстве, о строгости Ахмета, давили тяжелее ящиков с рыбой. Лейла звонила, её голос в трубке звучал как обвинение: