Ся Чжэн привык побеждать. Его руки спасли сотни жизней, он был уверен в себе и своём деле. Но в тот день всё изменилось. Поступил пациент с непонятными симптомами. Обычный вызов. Обычная тревога. Пока не стало ясно — это неизвестный вирус. Тихий, стремительный, смертельный. Клинику мгновенно оцепили. Он оказался в ловушке вместе с коллегами и пациентами. За стенами — город, дома — семья. Внутри — нарастающая паника. Власти молчали. Информации не было. С каждым днём больных становилось больше, а
Она встретила его у кофейного ларька. Линь Сяоань, студентка-журналистка, и Чэнь Хао, ночной грузчик. Он платил за сэндвич мелочью, а она искала истории для своего подкаста. Она записала его рассказ. Про отца-алкоголика, про четыре часа сна. Микрофон дрожал у нее в руках. Он спросил, зачем ей это. Она ответила, что он не станет ее бить, даже если она уронит диктофон. Потом они сидели на крыше, ели попкорн. Он показал ей шрам на ладони — от разбитой бутылки в шестнадцать. Говорил, что хотел
Четыре сестры и их мать выживают в тесной квартире. Цзя-и, старшая, берет на себя все заботы, ворчит на кухне и тайком пишет компрометирующие статьи, чтобы оплатить счета. Мэй-лин спорит о деньгах, мечтая о красоте в потрескавшемся зеркале. Ай-чэнь пытается пробиться в инстаграме, но сталкивается с грязными предложениями и возвращается домой с синяком. А Бэй-эр, самая тихая, просто перебирает струны гитары, пока болезнь не валит её с ног. Врач в госпитале требует оплатить анализы. И вот Цзя-и
Она словно неваляшка: сколько раз её опрокидывало — всё равно поднималась. Нина колесила по задворкам Азии с застывшим между детством и усталостью лицом, пытаясь собрать пазл своего прошлого. Тайваньские переулки, где запах улуна смешивался с горечью обид. Густые малайзийские джунгли. Мьянма, где каждый взгляд проверял: «А ты своя?» В её рюкзаке — потрёпанный блокнот с адресами людей, которые могли знать правду о матери. Иногда казалось, она бежит не к чему-то, а от себя самой. В Мьянме её