Инспектор Амайя Салазар возвращается в родной город в стране басков, который когда-то сбежала забыть. Ей поручают расследовать серию жестоких убийств, что потрясли это закрытое сообщество. Каждое новое преступление мрачнее предыдущего, а улики ускользают, словно местный туман. Работа осложняется тем, что для местных жителей древние мифы — не просто сказки, а часть самой жизни. Амайя, человек фактов, вынуждена погрузиться в этот мир, где реальность причудливо переплетается с легендами. Она
Инспектор Амайя Салазар возвращается в долину Базтан, место, полное для неё тяжёлых воспоминаний. Новое дело оказывается личным — под угрозой её самые близкие. Каждое убийство, каждая улика словно выходят из древних местных легенд, которые она с детства старалась забыть. Постепенно расследование перестаёт быть просто работой. Всплывают старые семейные тайны, заставляя Амайю сомневаться во всём, что она знала о своём прошлом. Граница между долгом и личными чувствами рушится. Даже коллеги и
Амайя, поглощённая расследованием череды детских смертей, нащупывает пугающую закономерность. За внешними причинами она видит почерк древнего культа, столетиями существовавшего в тени. Её одержимость правдой наталкивается на стену молчания: равнодушие властей, анонимные угрозы, собственный страх. Каждый шаг вперёд даётся с боем, каждый новый виток расследования бросает вызов её принципам. Она оказывается перед выбором, где любое решение отзывается болью. Но Амайя не может остановиться.
Каждое утро Лусия протирала витрину цветочной лавки, а запах гортензий смешивался с ароматом чиуррос. Её жизнь была размеренной, пока она не обнаружила, что её коллега Марта тайно продаёт её авторские букеты под своим именем. Это стало трещиной в её привычном мире. В это же время Эмма, студентка-архитектор, рисовала эскизы и воровала велосипеды для ночных поездок. Она мечтала о арт-инсталляции на заброшенной фабрике. Их пути пересеклись случайно, в кафе, когда Лусия пролила кофе на блокнот
В Барселоне Марта находит в старой шкатулке письма сороковых годов. Они написаны на каталонском, адресованы на улицу Сан-Тельмо в Буэнос-Айресе. В них эмигрант Хавьер пишет о голоде, о паэлье без риса. Она звонит подруге Карле, и это чувство — будто тронула чью-то боль, оставшуюся в бумаге. Тем временем в Ла-Боке Лукас получает из Испании коробку со старыми фотографиями. На одной его покойный дед стоит с мужчиной, удивительно похожим на ту самую Марту. Он замечает это сходство, и что-то
Он был барменом в Мадриде, она — няней из Аргентины. Они встретились в дождливый четверг в кафе «Лунар». Лусиана спросила его о танце чамаме под дождём, оставив номер на мятой салфетке. Карлос позвонил через три дня. Потом она уехала в Буэнос-Айрес — мать заболела. Он прилетел зимой и оказался на её кухне, в другом мире, пахнущем мате и тушёной говядиной. Он неумело сворачивал эмпанады, а она смеялась. Её брат включал старые записи. Это было простое, настоящее счастье. А потом в аэропорту, при
Старик Хассан привык к тишине. Его мир — это стерильный морг, где нет сюрпризов, только молчаливые тела и порядок. Но однажды этот порядок рушится. К нему привозят девушку, погибшую в уличных протестах. Власти отказываются её хоронить, списывая в архив как безымянную единицу. И что-то в Хассане ломается. Всю жизнь он был тенью, исполнял чужие приказы. Но не сейчас. Он забирает её тело, грузит в свой старый пикап и отправляется в путь. Ему нужно найти место, где её предадут земле по-человечески.
Лукас, фотограф с потрёпанным «Никоном», застрял в Барселоне. В кафе на Рамбле он встречает Кармен, гида, которая вечно жуёт чупа-чупс. Она предлагает ему сделку: за восемьдесят дней объехать Испанию и снять «настоящие лица» для таинственного заказчика. Он соглашается, не зная, во что ввязывается. Первые кадры — рынок Бокерия, старушка с шафраном. Но Кармен недовольна. «Ты снимаешь basura или людей?» — бросает она, разглядывая плёнку. Ночью Лукас замечает, как она вырывает страницу из дневника.