Это было уже почти всё позади, но самое страшное — ещё впереди. Фронт катится на запад, к самому логову. Мы видим это их глазами — и наших солдат, и тех, кто за бетонными стенами. Кадры хроники, живые и шершавые, показывают всё как есть: грязь окопов, лица, уставшие до онемения, и вот это странное небо над Берлином, в дыму и огне. Каждый шаг вперёд даётся кровью. Улицы, превращённые в баррикады, каждый дом — крепость, которую нужно брать. Не слышно имён, в этой мясорубке стираются отдельные
В землянке под Сталинградом кашевар Семен Лисиченко ржавыми ножницами режет хлеб — по двести грамм, без лишних движений. Молодой связист Витька тянется за пайком, но его одергивают. Рядом медсестра Клава, протирая осколок зеркала, перевязывает раненого капитана Гусева. Он, закусив ремень, бурчит сквозь зубы — не ори, портянки менял. А за стеной санитар Гриша роет яму. Для пятерых. Они так и застыли — как падающие скульптуры. А в это время в свердловском цеху фрезеровщица Зоя Петрова, с