В 1985 году, в глухой корейской провинции, жил учитель Ким Тхэ-нам. Суровый, одинокий мужчина, чья жизнь состояла из школьных стен и собственной тоски. Он срывался на учениц, потому что иного выхода для его подавленной природы не существовало. Случайная находка в библиотеке перевернула всё. Он прочёл запретный эротический роман за один вечер. Книга, полная страсти, стала тайным знанием, которое нечаянно попало к его старшеклассницам. Девушки, пойманные тем же вихрем любопытства, были
В самом сердце военного конфликта пересеклись пути капитана Ю Щи-джина и врача Кан Мо-ён. Он — миротворец, несущий ответственность за жизни в эпицентре хаоса. Она — хирург, чья работа в полевом госпитале стала актом сопротивления отчаянию. Их мир — это гул вертолетов, пыль разрушений и тишина между выстрелами. Они встретились взглядами, когда он привез к ней раненого. В этом молчаливом понимании родилось что-то хрупкое и невероятно прочное. Среди постоянной опасности, моральных выборов и страха
Семнадцатилетняя Соён нашла в типографии отца записку от пропавшего брата, Минджу. В ней — странная примета: фонарь с треснувшим стеклом у моста Мапхо. Владелец соседней лавки, мистер Ким, пробормотал что-то о девчонке в зеленой куртке и просил не звать полицию. Потом в метро её столкнул парень в кожаной куртке — Хён. Он выхватил фото Минджу, сказал, что её брат связался с подпольными газетами. Вместе они пошли по следу: заброшенный склад, разбитый принтер, клочок бумаги с пометкой о поезде.
Сонг Иль, королевский инспектор, скрывается под личиной невзрачного торговца шелком. В его потрепанных тюках прячутся не ткани, а свитки с печатями, дающие ему власть. Его напарница, Чо-и, в платье с заплатками, пробирается в уездную управу, подслушивая разговоры чиновников за мутным сучжонгва. Их задача — найти злоупотребления. Иль шепчет ей, завязывая узел на мешке: если найдешь фальшивый отчет, сигнализируй фонарем. Чо-и хмурится, помня, как в прошлый раз чуть не лишились укрытия. Они
Обычного парня из глубинки неожиданно втягивают в большую политику, сделав временной фигурой на важном посту. Ему отводят шестьдесят дней — срок, который кажется и вечностью, и одним мгновением. Его воспринимают как марионетку, пешку в чужой игре. Каждый день — это пресс-конференции, где слова выворачивают наизнанку, и закулисные интриги, от которых становится тошно. Он чувствует себя самозванцем. Шепот за спиной: «Слишком молод», «Не справится», — кажется, звучит громче любых речей. Старые