В Мюнхене 1934 года Генрих Гиммлер в чёрном мундире обходит строящийся Дахау. Грязь липнет к сапогам, а инженер докладывает о готовности камер. Гиммлер требует ускорить работу. Тем временем в Берлине Йозеф Геббельс играет с детьми в саду, а его жена Магда зовёт всех к столу. В кабинете министр между делом правит списки «недостаточно активных» редакторов. В 1936-м Лени Рифеншталь ставит свой фильм о партийном съезде, выстраивая идеальные кадры. А в Мюнхенском университете Софи Шолль, пачкающая
В траншеях под Соммой Джонатан Мартин, вчерашний студент, пытается отскрести плесень с сухаря. Война для него — это гниющие ремни противогазов, внезапная газовая атака ночью и труп новобранца с письмом о новом пальто для сестры. Томас Гарриот, плотник, уже не верит лейтенантским обещаниям о скорой победе. Он видел, что осколки делают с человеческим телом. А в это время в бомбированном Ист-Энде Маргарет Эддисон, вдова, сжимая зубами окровавленную повязку, тащит раненого мальчика. В подвалах
Это история о том, как пустота обрела плоть и стала кумиром. В центре её — Адольф Гитлер, человек без эмпатии, наполненный лишь злобой и патологической ненавистью. Он был оболочкой, лишённой содержания, но нашёл в себе дар — доносить до миллионов свой бред, свои мании. Ещё до войны его речи были не политикой, а потоком угроз и ненависти. Маньяк с микрофоном. Но люди слушали. Искренне, фанатично. Время отчаяния и злобы искало выход, и он стал им. Его одержимость превратилась в газовые камеры,
Этот фильм не просто перечисляет факты. Он показывает, как обычные люди, со своими слабостями и амбициями, создали и обслуживали систему промышленного уничтожения. Мы видим не безликих монстров, а инженеров, врачей, охранников, которые видели в заключенных лишь объекты для работы. Здесь есть место и голосам жертв. Их воспоминания, тихие и обрывичные, — о голоде, страхе, потере близких. Они рассказывают о буднях, где смерть была рутиной, а надежда — почти преступлением. Эти истории не кричат,
Это история о том, как за закрытыми дверями решали судьбы миллионов. Сталин, Черчилль и Рузвельт — не союзники с общими идеалами, а расчетливые игроки. Сначала Сталин заключает пакт с Гитлером, деля Польшу. Потом, когда начинается война, он вынужден просить помощи у тех, кого недавно презирал. Мы видим это не через сухие протоколы, а через людей. Моряки арктических конвоев, замерзающие в ледяном аду. Ветераны, вспоминающие Восточный фронт с дрожью в голосе. Старый милиционер, курящий у дороги и