В съёмочном павильоне под Лондоном Стэнли Кубрик, с окурком в зубах, поправляет рамку кадра для «Сияния». Джек Николсон, измотанный тридцать пятым дублем, хрипит: «Стэн, мы уже два часа ползем по этому коридору». Режиссёр, не отрываясь от видоискателя, бросает: «До идеала — ещё пять». Вокруг царит хаос: ассистентка Марта спотыкается о кабели, таща треснувшую кружку с кофе, а продюсер Ян Харлан в углу листает счета, бормоча о перерасходе плёнки. Дома, в Хартфордшире, его жена Кристиана режет
Этот фильм — неспешный разговор с человеком, чьё лицо знакомо с детства. Тот самый высокий, нескладный герой, вечно попадающий в нелепые ситуации: убегающий от пчёл Пьер Ришар. Мы видим, как за знакомой клоунадой проступает совсем другой образ — актёра, тонко чувствующего и глубокого. Картина прослеживает его путь от всенародного любимца, смешившего до слёз в «Игрушке» или «Невезучих», до зрелого мастера, чьи поздние работы наполнены тихой, почти щемящей грустью. Это грусть самого клоуна,