Кай таскает ящики с треской на рынке Веллингтона. Его мир — это запах соли, водорослей и тихая ярость. В кармане — фотография отца, забранного морем у мыса Паллисер. Дядя Руа шипит ему вслед о покойной матери, а Кай молча сжимает банку пива, пока алюминий не врежется в кожу. Его сестра Майя видит в этом городе ловушку. Руки в мазуте, на одной — татуировка с широтой их старой фермы. Она чинит моторы и мечтает о билете в Окленд, о другом свете, о людях. «Здесь даже чайки дохнут от скуки», —
В старом доме в Пукаху пахло дождём и плесенью. Лора заваривала сыну ройбуш, а он рассказывал о странном дыхании за сараем, похожем на шум радиоприёмника. Потом Итан пропал. Среди прабабкиных вещей Лора нашла пожелтевшую фотографию и нефритовый амулет с трещиной. Старик Тане из совета иви, взглянув на него, сказал, что её предок пыталась украсть тень реки. И теперь тени ищут свою сестру. Отчаявшись, Лора спустилась в заброшенный колодец, хотя доктор Харпер предупреждал о газовых карманах.
Лиам молча моет кружки в кафе, а за дверью ветер с пролива рвет листовки. Он уже купил билет до Крайстчерча, паспорт лежит в рюкзаке. Арики, в растянутом свитере, шумит у сушилки. Она чувствует его отдаление, но не говорит прямо. Они едут через остров на старой машине. Арики заворачивает бутерброды в газету с новостью о закрытой фабрике. Она спрашивает, почему он не сказал, что уволился. Лиам смотрит на озеро Таупо и бормочет: не уволился, просто перестал приходить. Он вспоминает отца в порту
В старом порту Тауранга Лена нашла ржавый цилиндр с голограммами из 2147 года. Её брат Каху только бутербродом с мармитом возмущался. А через три дня их сосед Гэвин, учитель химии на пенсии, собрал их в гараже за заправкой. На треснувшем экране — карта будущего Веллингтона, засыпанного пеплом. «Там нет ни одной церкви Святого Павла… только кратеры», — прошептала Лена. Они украли моторную лодку у контрабандиста Рэя. Плыли вдоль побережья, пряча под сиденьями обгоревший блокнот с уравнениями,
Эмили, бармен из Торонто, жила в размеренном ритме кофемашин и чайных пакетиков, пока не нашла старый медальон. А в это время Лира, ученица астронома в далёкой обсерватории Аэлиона, через трещину в древнем телескопе увидела вместо звёзд огни чужого города. Её наставник, Гаррет, говорил, что ответы прячутся в щелях между мирами. Эмили начала видеть сны о шумном рынке, просыпалась с запахом ладана. Однажды подземный переход возле её кафе поглотил её, выбросив в Аэлион. Лира, увидев логотип
У каменного колодца критский рыбак Никомед, обдирая карпа, пытается отговорить его. Говорит, лабиринт — не для живых. Что каждую луну царь Минос кидает туда юношу и девушку в жертву, а Минотавр слышит шаги сквозь стены. Но Геракл лишь хмыкает, проверяя зазубрины на мече. Он отвечает, что стены тоже можно сломать. В сыром подземелье, где плесень въелась в камни, его факел выхватывает из тьмы кровавые царапины. Рёв, который скрипит, как жернова, вырывается из мрака. Это не просто зверь. Пока тень