Адам и Хева (1969)

Каждый день начинался с треснувшей кружки «Ударник труда» и заканчивался запахом капусты в их комнате на Гагарина. Адам, слесарь, и Хева, бухгалтер, жили в ритме утренней давки за хлебом и вечернего ворчания у печи. Он бросал сапоги в коридоре, она спотыкалась о них. Он ворчал, что бабам лишь бы пилить, но таскал уголь, чтобы дома было тепло.

В субботу Адам ходил в баню, а после — в пивную, обсуждать с соседом футбол. Хева в это время гладила занавески под «Театр у микрофона». Их тихий быт рухнул в один миг, когда Адам на премию купил патефон вместо зимних сапог для дочки. «Ты рехнулся? — кричала Хева, швыряя в него валенком. — Людмила в дырявых калошах ползет!»

Ссора повисла тяжким молчанием. Адам не спорил. Через неделю он тихо продал патефон, принёс новые сапоги и бутыль одеколона «Шипр» — чтобы мириться. Без слов. Просто поставил на комод и отвернулся к окну.