Проснись и пой (1974)

Девятнадцатилетняя Лида возвращается с фабрики в свою коммуналку. За клеенчатым диваном она прячет письма от Володи. Дома — вечный раздор: Анна Степановна в застиранном халате и Николай Петрович с папиросой ругаются из-за разбитой чашки.

Ее отдушина — дворовый клуб, где Володя в потертой косухе репетирует с ансамблем. Он бьет по струнам, кричит басисту — и для Лиды это единственная живая музыка в ее размеренном существовании.

Однажды Володя пробирается к ним в комнату. Он принес билеты на теплоход до Петергофа, мечту о побеге. Но Анна Степановна застает их у раскрытого окна. «Он же тебя в барак на окраине поселит!» — шипит она. Николай Петрович снимает с гвоздя ремень, грозится идти в деканат.

В отчаянии Лида срывает со стены портрет в рамке, оставляя призрачное белое пятно на обоях. Утром Володя ждет ее у проходной. Напрасно. Мать спрятала туфли, оставив валенки со стоптанным задником.

Потом будут слезы над пересоленным борщом и тихие слова Анны Степановны за стиркой: «Лучше я сама его найду. Пусть придет — поговорим как взрослые». А Лида смотрит в окно, за которым кончается ее короткая весна.