Любовь, любовь, любовь (1989)

Раджа, механик с руками в масляных пятнах, каждый вечер приходил к её ларьку с увядшими розами. Они спорили о ценах на имбирь, а соседское радио заглушало гудки рикш. Мира поправляла платок и парировала его упрёки. Это был их хрупкий мир.

Отец Миры, аптекарь в выцветшем пиджаке, разбил у порога Раджиной мастерской горшок с куркумой. «Он чинит дырявые мопеды, а ты — моя кровь», — шипел он. Мира тайком брала заказы на вышивку, копила на новые гаечные ключи, пряча монеты в жестяную коробку из-под леденцов.

Однажды ночью, когда ливень залил переулок, они сидели на крыше, деля чай, пахнущий кардамоном. Раджа показал на трещину в стене. «Видишь? Даже бетон не выдерживает — нам надо бежать». В его словах был не просто план, а единственный шанс на жизнь, которую они могли выбрать только вопреки всему.