После смерти отца Лок возвращается в родную деревню у подножия горы. В старой хижине он находит дневник отца с пометками о земельном споре. Соседка Май, потягивая кофе с цикорием, рассказывает, что его батька не сдавался, даже когда ему кирпичом окно разбили. Лок видит, как рисовые поля его детства заросли бурьяном, а на тропинках валяются пустые бутылки с чужым логотипом. На собрании в общинном доме его друг Минь, активист, кричит о бетонных коробках вместо обещанных школ. Среди пыльных папок
Линь каждый день начинала с пыли на старом чертёжном столе Тханя. «Кофе без сахара, как всегда?» — и она уже поправляла папки с проектами. Он кивал, не отрываясь от эскизов. Их дни были сотканы из этого: её заказы бань ми у собора, его ворчание о крошках в клавиатуре, сметы и бесконечные споры о вентиляции. Однажды она пролила чай на его чертёж. Он неделю ходил с коричневым пятном на манжете, словно памятью о той неловкости. Поездка в Сапу сорвалась из-за дождя. Сидели в автобусе, препираясь о
Двадцать восемь лет, три года в душном цеху Хошимина, а потом этот звонок. Лан возвращается в деревню с одним чемоданом. Мать, Тху, уже договаривается с риэлтором — ей срочно нужны деньги на операцию, а участок под кафе последнее, что можно продать. В доме с треснувшими ставнями всё говорит о прошлом. Лан находит в сундуке отцовские тетради, где цены на рис смешались с чернильными пятнами, похожими на карту их поля. Младший брат Хынг живёт своей жизнью — тайком встречается с девушкой, мечтает о