Каждое утро на Кирхенштрассе начиналось с одного и того же: Грета ругалась на пропавшую колбасу, глядя на своего рыжего кота Отто. Тот лишь мурлыкал на подоконнике, будто не понимая, в чём дело. А в это время её сын Томас воровал из булочной тёплый брецель. Фрау Эльза клялась, что её штрудель с яблоками утащила серая бестия с подворотни, пока она развешивала бельё. Мясник Клаус кричал вслед чёрно-белой кошке Марте, которая ловко уносила кусок грудинки через дыру в заборе. Все они ворчали,
Гретта двадцать три года, её руки в синих прожилках от красителей с фабрики в Берне. Отец швыряет в неё башмаком, отправляя к мяснику Францу, который два года таскает за ней корзинку. Вместо свидания она пробирается в военкомат, заполняет анкету фиолетовыми чернилами. Врач говорит, что ей детей рожать, а не винтовку таскать. Она молча закатывает рукав, показывает шрам от парового котла — это её пропуск. Казармы под Мюнхеном пахнут щёлоком. Сержант Фогель тычет тростью в простыни, ищет складки.
Карла работает в подвальном клубе, втирая вазелин в колготки и терпя унизительные придирки хозяина Беккера. Её мир — это запах прогорклого пива, треснувшее зеркало в гримёрке и постоянная угроза выселения из квартиры с обоями цвета апельсиновой корки. Она живёт от выступления до выступления, рассчитывая расплатиться за свет после трёх танцев с каким-нибудь банкиром. Её подруга Эрика чинит ей перчатки украденными нитками и пытается образумить. Но Карла, крадя яблоко у слепого торговца и тут же