Каждое утро Харуто пробивается через толпу в метро, сжимая в кармане смятую фотографию сестры. Юки пропала после ночной смены, и он уже почти отчаялся, пока официантка Ая не передала ему чек с загадочной запиской. На обороте — детский рисунок фонаря. Это привело его в заброшенный парк, где под ржавой качелью он нашёл дневник Юки. Страницы были испещрены координатами тоннелей и именем доктора Масару, генетика, одержимого образцами 1945 года. Ая, с пальцами, вечно запачканными кофейной гущей,
Семнадцатилетний Харуто каждый день мчал на старом велосипеде в портовую пекарню отца. Под прилавком он прятал скетчбук с комиксами про космического кота, ищущего планету без рассветов. Эти рисунки он показывал Рин в парке, а она в ответ смеялась над его неумением жарить яичницу. Потом пришла зима, и Рин сказала, что уезжает. Вместо прощальной вечеринки Харуто метался по пляжу, пока не нашёл её у маяка. Она бросила в него пустую банку, упрекнув, что он всегда убегает. Через месяц он отправил ей
В парке Уэно их встречает случай. Котаро сидел на скамейке, Харука проходила мимо. И этот звук — низкий, навязчивый гул, заглушающий шум Токио. Он был только для них. Как песня кита, которую не слышит больше никто. Он показал ей свои рисунки на полях конспектов — деформированные киты. Она — диктофон с годами записей. Частоты совпали. Пятьдесят два герца. Зов одинокого кита, который ищет себе подобных, но не находит. Они едут в прибрежный городок из детства Котаро. В старом журнале порта он