В зале суда пахнет деревом и пылью. Судья Лангенбюхнер листает папку со снимками сгоревших бараков. Прокурор Криглер, в пиджаке с потертыми локтями, ставит на стол кассетник. Из него доносится ровный голос обвиняемого, Адольфа Мурера: он отвечал только за расписания. У двери, опираясь на костыль, стоит Ирене Гольдман. Шрам на руке скрыт чёрной перчаткой. Она рассказывает, как их везли в товарном вагоне, как дети плакали от жажды, а двери не открывали. Мурер смотрит в окно на мокрый снег.
Лена вернулась из Вены и застала мать в их кафе «Альпенрозе» за грудами счетов. Пахло горелым кофе и тихим отчаянием. Она не знала, что дело так плохо. На площади она встретила Томаса, который учил детей вальсу в старой ратуше. Его слова «Ты теперь слишком столичная для наших деревянных полов?» задели, но в его глазах читалась старая нежность. Он был в том же выцветшем галстуке, что и на их последнем школьном балу. Ремонт кафе стал для них обоих возвращением в прошлое. В подвале Лена нашла