Это история о том, как один триумф может всё изменить. После выхода рекордного сентябрьского номера команда модного журнала на вершине успеха. Директор требует от своих редакторов невозможного — каждый день удивлять, постоянно находить что-то новое, чтобы удержать внимание миллионов подписчиков. Но за спиной уже дышат конкуренты. Они внимательно следят, выжидают малейшую оплошность, готовятся к своей атаке. Начинается тихая, но беспощадная война. Это уже не просто работа, а настоящее боевое
Этот фильм — портрет человека, который видел в одежде не статус, а душу. Билл Каннингем, застенчивый и невероятно скромный, уже несколько десятилетий кружит по Нью-Йорку на своем велосипеде. Его камера — это его глаза. Он ловит не просто наряды, а мгновения, характеры, маленькие истории, которые разворачиваются на тротуарах. Мы видим его жизнь, поразительно аскетичную. Он живет в крошечной квартирке среди картонных архивов своих негативов. Для него не существует знаменитостей — только
Каждый год это начинается заново. Тихая тревога в стерильных залах музея, которая к маю превращается в бурю. Камеры следят за Анной Винтур и Эндрю Болтоном, пока они творят эту сложную, почти невыполнимую магию. Они как режиссеры спектакля, где актерами станут самые известные люди планеты. Ты видишь, как рождается тема, как она обрастает набросками, тканями, спорами. Это не просто вечеринка. Это попытка натянуть тонкую нить между модой и высоким искусством, чтобы они наконец встретились. За
Это было их время. За кулисами мировых показов и глянцевых обложек кипела настоящая жизнь. Линда Евангелиста спорила с Демаршелье о свете и плёнке, зная свою цену. Наоми Кэмпбелл парила над хаосом с королевской улыбкой, но её пейджер трещал от требований Кельвина Кляйна. Там же, в подсобках, среди пачек журналов и сломанных молний, рождались легенды. Кейт Мосс готова была выйти на подиум с распоротым пальто, бросив вызов условностям одной сигаретой. А Синди Кроуфорд уже не соглашалась работать
Он сидит на пустом корте в Базеле, перебирая старые ракетки. Мирка напоминает ему о завтрашнем школьном проекте близнецов, но уже через час он с тренером, Ивановичем, разбирает записи того самого матча против Надаля. «Здесь хватка сдвинута на два миллиметра», — говорит Иванович, а Роджер молча кивает. Дома, в Вёнгене, у порога выстроились четыре пары детских кроссовок. Он бежит вдоль Рейна, пьёт эспрессо на Марктплац, а в раздевалке Уимблдона перевязывает колено, скрывая от доктора дрожь в
Это история о мальчике с камерой, бегущем из нацистского Берлина. Его мир рушится, но в глазах матери, сующей таможеннику пачку банкнот в сингапурском порту, он учится жестокой красоте. В Австралии, став Ньютоном, он строит новую жизнь, но его снимки слишком резки, слишком честны для заказчиц в кружевных перчатках. Пока он не встречает Джун. Она — актриса в дешёвом шёлке, которая видит насквозь. «Добавь крови, а не духов», — говорит она, и это становится его манифестом. Париж 60-х вздрагивает