Поэт, который не умел молчать. Его стихи были слишком громкими для его времени. За это его ломали в застенках, требуя признаний в несовершённых преступлениях. Он не сдавался, пока сознание не оборвалось. А очнулся он уже в другом мире. Или в другом времени. Его стало бросать сквозь эпохи, будто щепку в бурной реке. Он сражался рядом с Чапаевым, видел безумие лихих девяностых. Каждое новое место было уроком. Он понял, как легко разбрасывался теми, кто был ему дорог, и как на самом деле они были
После смерти матери шестнадцатилетний Юри с отцом переезжают в старый дом на окраине. Отец пытается заглушить горе ремонтом, а Юри остаётся наедине с тишиной и скрипом половиц. Он чувствует, что эти стены хранят не только пыль. Вскоре он обнаруживает, что здесь живут другие — те, кто не смог уйти. Призраки. Они не пугают, а скорее, страдают. Каждый заперт в своей невысказанной боли, в незавершённой истории. Юри, сначала испугавшись, начинает их слушать. Он слышит рассказы об утратах и обидах,
Семья Лунис существует в тихом разобщении. Каждый заперт в своей клетке. Том, дирижер, пытается уйти от реальности в новую композицию, но звуки не складываются. Его сестра тонет в алкоголе и безнадежном романе с женатым мужчиной, пытаясь заглушить пустоту. Их мать, измученная годами, находит странное, почти жестокое облегчение, определив отца в дом престарелых. Она освободила себя, но теперь несет это бремя одна. И вот они снова вместе, под одной крышей. Привычное напряжение висит в воздухе.
Студент Мартин находит в архиве старую папку за 1945 год. Там — письма, фотография разрушенного моста и ключ. Его подруга Лена подшучивает над его увлечением историей, но всё это кажется не просто случайностью. Ключ приводит его в заброшенную типографию, где в подвале он обнаруживает киноплёнку. На ней — рабочие, прячущие ящики в тоннеле, и среди них — лицо, до боли знакомое. Лицо его деда. Лена узнаёт на ящиках символ старой химической фабрики. Они едут туда, но находят лишь коттеджный
Лена каждое утро открывает своё кафе возле вокзала Шпандау. Она первая замечает странности: тени от поездов стали прилипать к стенам, будто тянутся за вагонами. Её брат Юлиан, студент-физик, сначала шутит над её усталостью, пока сам не видит, как сахар в её кофе кристаллизуется в невозможные узоры. Однажды вечером Лена становится свидетелем того, как бездомный пёс растворяется в тени фонаря, оставив на асфальте лишь горячий спиральный след. Она отмечает координаты в приложении. На следующий
Всё началось с макарунов, разбитых о дверь книжного магазина. Он стоял на пороге, француз Луи, с коробкой крошек и сбивчивыми извинениями, в которых путал немецкие слова. Лиза, студентка-лингвист, поправила его, не скрывая улыбки. Так они познакомились. Их четверги стали ритуалом: карривурст у станции, уроки немецкого и окситанские ругательства. Между ними рос свой язык — из полупонятых фраз и взглядов. Однажды они поссорились из-за перевода «Je t’aime». Он говорил, это не просто «люблю», а
В Цюрихе студентка Лина Вебер находит в библиотечном архиве старый альбом с эскизами. Среди витражей — странный рисунок: паутина, опутывающая шпиль собора, с тревожной подписью на диалекте. Её наставник, Элиас Бруннер, советует забыть, списывает на чью-то шалость. Но вечером, разбирая дедовские часы, Лина видит тот же узор — крошечные серебряные пауки, вплетённые в механизм. В Будапеште, на барахолке у синагоги, торговец вручает потёртый саквояж. Внутри — дневник инженера Каройи Варги, 1896
Девятнадцатилетняя Лина живёт в промозглом Берлине, моет полы в кафе «Чёрная Кошка» и прячет шрам под шарфом. Её жизнь — это тихий шёпот коту Мурке и дорога домой через пустыри Фридрихсхайна. Однажды у мусорных контейнеров она находит раненого парня. Он хрипит, вытирая кровь с губ, и держится за живот. Лина, почти не раздумывая, тащит его к себе. Он представляется Эрихом. Просит не включать свет — лампы режут глаза. Три дня тишины, пока в дверь не врываются люди в чёрном. Эрих выбивает окно, и
Лина, скрипачка, каждую ночь просыпается в 3:33 от гула поездов, которых не может быть. Её сосед Йонас, инженер, находит на станции «Анхальтер» трещины. Под плиткой — не гравий, а папки с военными штампами, будто из архивов его отца. Они спускаются в тоннель. Луч фонарика выхватывает граффити — перечёркнутый глаз и цифры «19.10». Лина трогает стену, пальцы в липкой плесени. Она говорит, что это не её музыка, но она её узнаёт. Как в том сне с матерью и фиолетовыми цветами на платье. Подземелье