Центральной фигурой повествования в остросюжетном фильме «Оккупант» является преуспевающий мужчина по имени Хавьер Муньос, который искренне гордился собственными достижениями и считал себя успешной личностью. Он умело руководил вверенным коллективом и получал отличную зарплату. Финансовые сбережения позволяли ему жить на широкую ногу и ни о чем не беспокоиться. Жизненные обстоятельства сложили не в пользу самоуверенного Хавьера. Дела пошли на спад и ему пришлось расстаться с шикарными
После смерти матери от СПИДа шестилетняя Фрида переезжает в загородный дом к родственникам отца. Её пытаются принять как свою: тётя Марга и дядя Эстеве проявляют терпение, а их маленькая дочь Анна тянется к ней с детской непосредственностью. Но Фрида потеряна. Её горе — глухая стена, отгораживающая от нового мира. Она не может и не хочет вписаться в эту семью. Её поступки становятся тихим бунтом, отчаянной попыткой доказать, что её боль никто не видит. Она провоцирует, плачет, отталкивает тех,
Диего и Елена прилетели в Нью-Йорк, полные надежд. Он — венесуэльский урбанист, она — танцовщица из Барселоны. Их американская мечта была о карьере, о семье, о новом начале. Но всё заканчивается в душной комнате вторичного досмотра. Жесткий свет, безликие стены. Офицер задаёт вопросы, один за другим, методично. Сначала это формальность, но постепенно допрос становится испытанием на прочность. Под давлением и усталостью их уверенность трескается. Из щелей выползают скрытые обиды, невысказанные
Лаура, реставратор из Барселоны, находит в букинистической лавке старый манускрипт с чертежами глиняной фигуры. В тот же день в Таллине археолог-любитель Мартен выкапывает из портовой грязи табличку с похожими рунами. Их пути пересекаются, когда оба начинают понимать: это не просто тексты, а инструкция. Лаура переводит заметки на полях о крови, которая может оживить существо, и в её мастерской что-то незримое и тяжёлое оставляет гигантский след. Мартен получает её фото и видит связь. Он пишет,
Ирена приезжает в Санта-Клару после тревожного звонка: её сестра Лара пропала. Полиция разводит руками, но Ирена чувствует — что-то не так. В доме детства она находит странную переписку сестры с таинственным «Голубем». Бармен Пако намекает на парней с фабрики. На заброшенном складе, среди рулонов ткани, Ирена находит обрывки с инициалами L.V. — точно такими же, как на платье их матери, погибшей при пожаре. Это первая ниточка. В архиве мэрии открывается шокирующий факт: землю под фабрику продал
Лукас, копирайтер из Мехико, находит на блошином рынке старый «Зенит». В ванной, заклеенной газетами, он проявляет пленку. И замирает. На снимках — он сам, но в детстве, которого у него не было. Детдом, приёмные родители. «Чё за фигня?» — царапает он ногтем пятно на негативе. Он показывает фото официантке Кармен. Она вглядывается в размытый фон. «Этот забор... я видела его в кошмарах. Там горел дом». Кармен приводит его к тёте Мариане, бывшей медсестре. Та шепчет про «эксперименты 90-х» и
В мастерской отца, среди запаха пыли и старого дерева, Карлос находит потрепанную карту и письмо с предупреждением. «Остерегайся тех, кто ищет родник». Его сестра Инес, стирая ржавое пятно с бумаги, вспоминает слова отца: вода из того источника сводит с ума. Они отправляются по следам тайны, украденным мопедом. На дороге в Кордову их находит делец Мендоса в белом костюме. Он знает об их отце и советует продать карту. Земля здесь, говорит он, разминая в ладони виноград, с характером. Ночью в
Двенадцатилетняя Миа с матерью переезжает из сельской Андалусии в Барселону. Новый дом на улице Каррер-де-Монткада старый, с осыпающейся штукатуркой, и он хранит тайны. Среди них Миа находит медный амулет с единорогом. Этот амулет приводит её в парк Цитадели, где среди магнолий появляется Мои — единорог с серебристой гривой. Он говорит на смеси языков и просит о помощи: без камня из фонтана Каналетес он не сможет вернуться домой. Мать погружена в работу и старую керамику, замечая, что дочь
Всё началось с портрета в барселонской галерее. Девушка из провинции, Алисия, приехала на стажировку, погрузившись в мир искусства. Но одна картина XVIII века оказалась непохожей на другие. На ней был изображён молодой человек — точная копия загадочного незнакомца, которого она стала замечать в тёмных переулках Готического квартала. И он двигался. Потом пришли сны — удушающие, полные обрывков чужих воспоминаний: пыльные архивы, чьи-то руки на горле, крики. Ей не верили, списывая всё на