Ямасиро Кэйго — талантливый мангака с доброй душой. Его рисунки полны жизни, но он не может придумать по-настоящему злого персонажа. Из-за этого он работает на другого автора, а его собственная мечта остается недостижимой. Его начальник, желая помочь, отправляет Кэйго в незнакомый дом — найти вдохновение в реальной семье. Но за дверью его ждет кошмар: трупы и убегающий убийца. Ошеломленный, Кэйго не звонит в полицию. Вместо этого он видит в убийце идеального злодея для своей манги. Так
В ангаре пахло бензином и одиночеством. Кадзуми, с обгоревшим рукавом, чинил карбютор, а ветеран Такаси ворчал на консервные бобы. Хироси, девятнадцатилетний новобранец, перечитывал письмо от матери, ждущей его фото с медалью. Их жизнь между вылетами состояла из карточных игр на сигареты и тихих разговоров. Такаси как-то сказал, смеясь, что смерть пахнет горелым маслом, а не землёй. Потом был Гуадалканал. Рёв моторов, крики в эфире, дымящийся самолёт Такаси. Кадзуми, уворачиваясь от вражеских
Саори Амано живёт в мире, отгороженном бетонной стеной школьного двора и тишиной пустой квартиры. Она ест бенто в одиночестве, считает трещины в асфальте по дороге домой, а вечерами находит на столе лишь записку от матери. Её одиночество — это не протест, а привычная, почти осязаемая ткань бытия. Всё меняет находка в старом шкафу — отцовский плёночный Nikon. Через его объектив она начинает заново узнавать мир: ржавые перила, тень от башни, кошку на мусорных баках. На заброшенной станции она
Он был барменом, рисовал сердечки на латте. Она — художницей, оставлявшей на салфетках эскизы с разбитыми журавлями. Их миры сошлись по средам в заброшенном парке, где Аой рисовала на стенах, а Такуя собирал облупившуюся краску в жестяную коробку. «Зачем ты это хранишь?» — спрашивала она. «Чтобы собрать тебя, если рассыпешься», — отвечал он. А потом она рассыпалась. Однажды её не стало на мосту. Вместо неё пришло сообщение: амнезия. Она не помнила последний год. Он нашёл её в больничной палате,