Двести пятьдесят дней обороны позади. На окраине разрушенного Севастополя держится горстка бойцов. Их всего двенадцать. Вместе с ними в подвалах — раненые, женщины, дети. Связи нет, патроны на исходе. И вот по радио — голос из другого мира. Сообщение, что город оставлен. Правда обжигает: они одни. Оставлены позади. Враг вокруг. Их путь — к морю. Четыре дня, которые покажутся вечностью. Каждый шаг — под прицелом. Каждый двор — ловушка. Они идут, почти не надеясь. Идут, потому что отступать
1942 год. Севастополь изранен, но не сломлен. Под непрерывным огнём, по личному приказу Гитлера, в крымские горы под Бахчисараем немцы доставляют секретное чудо-оружие — гигантскую пушку, способную добить город. Опытному разведчику Кожухарю поручают почти невозможное: найти эту установку. Он выходит на группу молодых подпольщиков из Алупки. Задача кажется невыполнимой — объект охраняется тщательнее всего. Но патриоты находят дерзкий выход. Ночью, по отвесной скале, они спускаются в Бахчисарай.
Лето 1918-го. Германские войска на подступах к Севастополю. Флот, гордость революции, приказано уничтожить — чтобы не достался врагу. Этот приказ раскалывает команды кораблей надвое. Большевики, как комиссар Оленин, готовы выполнить его любой ценой, видя в этом трагическую необходимость. Им противостоят офицеры, для которых затопить собственный корабль — немыслимое предательство. Напряжение нарастает с каждым часом. В душных кубриках и на капитанских мостиках кипят страсти, решаются судьбы.
Петр Иванович, инженер, нашел в цеховом архиве папку. Перечеркнутые цифры, левые накладки на каждую тонну стали. Кто-то грел руки. Жена Маша, закатывая варенье, пугала его: директор спустит с лестницы, как того Володю. Но Петр не мог молчать. В кабинете начальника цеха Семена Федоровича пахло дешевым одеколоном и махоркой. «Умники долго не живут, — бубнил он. — Твоя Машка с ребенком в коммуналке останется». Петр нашел союзницу — Ольгу, корректора заводской газеты. Вместе они рылись в архивах,
В маленькой метеостанции под Хабаровском старший синоптик Игорь Васильевич верил только своим формулам и счетной линейке. Практикантка Лида, глядя на стремительно падающее давление, настаивала — надо поднимать тревогу. Игорь отмахивался, вспоминая давние ложные прогнозы, доставал банку с вареньем. А за окном чайки бились о причал, и в рации рыбаки с сейнера кричали о сорванных сетях и стенах волн. К полуночи ветер начал срывать шифер. Механик Виктор, пахнущий соляркой, пытался починить
Старый сухогруз «Океан-17» борется со стихией где-то в Северной Атлантике. Двигатель барахлит с утра, насосы могут не выдержать, а в трюме уже стоит вода. Капитан Игорь Петров, с потрёпанной трубкой и развёрнутой картой, чувствует тяжесть ответственности. Штурман Лидия Семёнова, поправляя очки, шепчет о ледяных полях, но он решает идти напролом. За стеной механик Козлов ругает заржавевший клапан, а в трюме Валентин, обмотанный мокрым брезентом, отчаянно затыкает пробоину тряпьём. Ветер рвёт
В казарме пахло махоркой и бетоном. Сергей и старый механик Петрович спорили до хрипоты над схемой двигателя Т-34. На полигоне пальцы курсантов вязли в масле, а инструктор Майоров хрипел: «Лейтенант, вы хоть знаете, где тут амортизатор?». Сергей, щурясь от солнца, тыкал в чертёж, а Майоров в ответ швырял ключ в ящик: «Между катками у тебя совесть болтается!». После занятий ели тушёнку с гречкой. Петрович, глядя в одну точку, рассказывал про Сталинград. Про горящий танк и сапог, прикипевший к
Капитан Савельев находит у старой мельницы тело связиста. Рядом — три гильзы от английского карабина. «Англичанка здесь не просто так гадит», — говорит он Гурову. В штабе комдив бьёт тревогу: по тылам шныряет вражеский радист. Нужно найти, пока не отрезали связь. Они приезжают в деревню. Доярка Феня, мнущая фартук, рассказывает про странный дымок из леса. В заброшенной избушке Савельев находит под половицей клочок шифровки, пропахший йодом. Учительница Анна Петровна, сама того не желая, выдаёт
Ленинградская зима восемьдесят шестого. Лена Соколова, студентка, и её брат Игорь, рабочий с завода «Красный Октябрь», живут в коммуналке с художницей Светой. Их жизнь — это очередь за хлебом, болты для мольберта и папиросы, закрученные на кухне. Все меняется, когда Игорь обнаруживает в цеху махинации: бракованные детали, которые должны были списать, кто-то продает на сторону. Он решает написать анонимку, но его почерк узнает мастер дядя Коля. Он прижимает парня к стене в раздевалке, шипя о его