В сибирской глухомани, по заснеженным рельсам, движется поезд-лазарет. Хирург Маргарита Семёновна проверяет бинты в тесном купе, за окном мелькают станции — Тайга, Юрна, Мариинск. Её помощник, студент Витя, разгружает ящики с пенициллином, спотыкаясь о порог. Их ждёт девочка с перитонитом в деревне под Томском, а рельсы снова занесло снегом. На разъезде Успенка фельдшер Геннадий Павлович, бывший фронтовик, находит в аптечке пузырёк без этикетки. Хлороформ. Кто-то снова пытался рану
Начальник геологической партии Полуэктов приезжает в аул у края Каракумов. В палатке, где песок лезет даже в консервы, он спорит с местным Аширом: верблюды топчут разметку, керн собирать негде. Ашир пьёт чай и буркаит — песок всё занесёт. Ты ищешь нефть, а нам вода нужна. Механик Геннадий чинит буровую, ругается на ржавые болты. Здесь не Череповец, металл за год рассыпается. Сейсмограммы показывают аномалию. Полуэктов находит у колодца следы сапог своей партии. Потом в цистерне с водой —
В заброшенной деревне под Архангельском плотник Григорий находит в старом сарае ржавый котёл. Внутри — потрескавшиеся фотографии бригады солеваров тридцатых годов. В памяти всплывает отец, Семён, как он тайком носил мешки из конопли, пряча соль под половицами. «Соль — не золото, но без неё щи пустые», — бормочет Григорий, разглядывая карту с красным крестом у Белого озера. Соседка Марфа, в платке с выцветшими ромашками, приносит ему квашеной капусты и тихо говорит: «Твой-то батя там кости
В провинциальном музее пропала реликвия — старинная царская шапка. Следователь Кротов, щурясь от утреннего солнца, слушает взволнованную директора Людмилу Семеновну. Стекло витрины цело, а драгоценного экспоната нет. В кабинете пахнет мокрым сукном. Всё указывает на кражу: замок на окне сломан изнутри, на подоконнике — следы грязного снега. Старый сторож Глеб Иванович клянётся, что никого не видел, только слышал скрежет трамвая. Но Кротов чувствует неладное. Он находит в архиве фото уволенного
Каждое утро Владимир Семёнов пробивался в переполненном трамвае до суда. Его мир — это кабинет, пропахший дешёвым табаком «Прима» и затхлой бумагой, где клиенты из соседнего гастронома часто расплачивались пачками сигарет. Казалось бы, рядовое дело о краже меди с завода «Красный пролетарий». Но в курилке слесарь Геннадий Михеев признался ему, шёпотом: сам он слитки не брал, но видел, как начальник цеха грузил их в свою «Волгу». На следующий день в подъезде Владимира появились лужицы махорочного