В деревне Зарёвка у Анны Семёновны — покосившийся забор и грядка у самой межи. Сосед Иван Петрович ворчит, что она его землю топчет. Жизнь тут — это треснувшее корыто у колодца и хлеб, резанный вечером при керосинке. Её сын Миша, худой и тихий, читает потрёпанные книжки и верит, что землю можно оживить, посеяв клевер. Но Анна лишь хмурится: бы бы урожай вырастить, не до экспериментов. Всё меняется, когда в клубе, пропахшем махоркой, новый председатель Алексей Гордеев призывает пахать всем
Каждое утро Виктор, слесарь с тракторного, проверял бракованные шестерёнки в цеху №4. Соседка по коммуналке, Ольга, ворчала за завтраком насчёт сала, спрятанного под газетой. В обед он спорил с начальником участка, Геннадием Петровичем, о перегрузке конвейера, а тот хрипел, что у него Семён из рационализаторов уже три болта в станок вставил — и управы на Виктора нет. Семён, парень из-под Братска, ночевал в общежитии, заваленном схемами старых комбайнов. После смены бегал на почту, ждал писем от
Виктор Свиридов, инженер с завода, три дня не может достать болты. Вокруг — сплошные пустые склады и бесконечные «нет». Дома жена Наташа перешивает пионерские галстуки, соседка шипит у плиты за оставленную кастрюлю. Очередь за колбасой, вечное подозрение: «Опять премию пропил?» Всё сжимается, как тиски. И тут старый друг Сергей предлагает выход. Помнишь, как за керосиновой горелкой в Калугу ездили? Сейчас то же. Дефицит. Подвезу пару ящиков — тебе сотню. Ночью Виктор дрожит у грузовика, пока