После тяжёлого расставания Ариана возвращается в родные края, в глушь. Она устраивается переводчицей для сезонных рабочих-мигрантов. Сначала это просто работа. Но день за днём, слово за словом она погружается в их реальность. Видит усталые лица, слышит тихие голоса, полные тревоги. Перед ней открывается мир молчаливой несправедливости. Она становится свидетелем того, как к этим людям относятся — не как к людям. Её собственные боли меркнут перед лицом этой системной жестокости. И что-то в ней
Лайза работает в морге, каждый день начинается с хлора и лаванды. Она находит в карманах умерших маленькие свидетельства их жизни — фотографию младенца, обручальное кольцо. Её коллега Грег, патологоанатом, разворачивает бутерброды прямо на столе для вскрытий. В другом конце города Карл, ветеринар, усыпляет животных. Он выгуливает чужую собаку, думая, как мягче сказать ребёнку о смерти хомяка. Его мир тоже состоит из тихой грусти и прощаний. Они встречаются случайно, после того как Грег по
В клинике на углу Робсон-стрит Лиам и доктор Эмили лечили «синдром цифрового распада». Лиам в рваной куртке, одержимый чистотой, тайком направлял самых тяжёлых пациентов в подпольный клуб, где Wi-Fi глушили свинцом. Эмили ворчала на него, но работа шла. Однажды пенсионерка Марта принесла кота с чипом, оравшим рекламой. Эмили, извлекая чип, нашла внутри записку. Почерк Лиама: «Спасибо за 2018. Ты всё ещё любишь сахарные рогалики?» Это было её прошлое, тайна, о которой она давно забыла. На
Монреаль пятидесятых. За фасадом благополучия скрывается чудовищная правда — подпольная сеть, похищающая младенцев для продажи. Полиция пытается раскрутить этот клубок, но преступники осторожны. А в это время юная Габриель узнает, что беременна. Ее парень исчезает, оставив ее одну с позором и отчаянием. Сбежав из больницы, где царит лишь осуждение, она наивно надеется найти отца своего ребенка и сохранить дитя. Но ее поиски невольно заводят ее в самое сердце преступного ада. Она оказывается
История разворачивается вокруг Тэны, девочки-подростка, чья жизнь оборвалась слишком рано. Но фильм — не о самой смерти, а о её отголосках. О том, как призрак утраты поселился в стенах её дома, в памяти матери, в самой ткани бытия. Мы видим попытку восстановить прошлое, пережить его заново. Камера внимательно, почти с нежностью, исследует места, где она жила: её комнату, постель, школьные снимки. Это не расследование, а медитация. Тихий разговор с тем, чего больше нет. Мать пытается понять
Семнадцатилетняя Крисси, талантливая музыкантша, оставшись без работы, оказывается няней в огромном, но запущенном доме семьи Кэссиди. Отец, Шон, известный хирург, вечно пропадает в больнице. Дети предоставлены сами себе: Люк целыми днями гоняет шайбу, Лола рисует на стенах помадой, а младенец Эмма плачет в переполненном подгузнике. Повсюду хаос, груды грязной посуды и белья. «Папа сказал, вернется к ужину... в прошлый вторник», — бурчит Люк. Крисси берется за дело без лишних слов. Она стирает,