Польская княгиня Елена Сокорова живёт в послевоенном Париже на грани нищеты. Её мир — это запах сырости в комнате на Монмартре и заложенные фамильные серёжки. Подруга нашептывает ей, что её красота — единственный капитал, и указывает на генерала Роллана как на «билет» в обеспеченную жизнь. Но сама Елена мечется между этим расчётом и призраком виллы в Ницце от слепого графа де Шавиньи. На балу она ловит взгляд министра Фредо, и между ними пробегает искра. В попытке завладеть компрометирующим
Молодой Кандид вылетает из парижской квартиры своего дяди после спора о марксизме. «Ищи свой оптимизм в сточных канавах!» — кричат ему вслед. С вокзала он отправляется в Марсель, ночует в порту среди ящиков. Там он встречает Кунигунду, которая танцует чечетку в дешевом кабаре. «Опять веришь, что завтра будет светлее?» — смеется она. Он моет посуду за миску супа, а монеты прячет в дырявый карман. Потом их вылавливают из Средиземного моря у берегов Алжира — они беженцы с переполненной лодки.
Фриц Мюллер был обычным бухгалтером, человеком в сером костюме и предсказуемой жизни. Пока в его кабинет не вошел Ганс Фогт. Мужчина в сером пальто положил перед ним папку с пометкой «Секретно». Внутри — фотографии, компрометирующие Фрица. У него не было выбора. Либо сотрудничество, либо крах его тихой жизни. Вот он уже передает микрофильм в коробке от сигарет незнакомцу на улице. А потом — Париж. Элен Дюваль, рыжеволосая женщина в берете, холодно ставит новые условия. Она напоминает ему о
В парижском предместье семья Лефевр едва сводит концы с концами. Анри, плотник с обожжёнными пальцами, чинит барный столик, иначе семье грозит суп из луковой шелухи. Его жена Луиза штопает чулки, ворча, что снова забыли купить хлеб. Их сын Поль тайком меняет отцовскую пилу на саксофон, мечтая о джазе и побеге в Марсель. Жизнь — это крошки круассана на губах и долги, о которых шепчутся по ночам. Анри подрабатывает в мастерской, где ссоры вспыхивают из-за украденного гаечного ключа. Поль прячет
В парижском кафе на углу улицы Монж Антуан, продавец старых книг, заметил Елену. Она листала сборник Эминеску, и он спросил, читает ли она по-румынски. «Только если стихи не слишком грустные», — ответила она. Так началось их лето. Они говорили об «Идиоте» и балканских церквях, шли под дождем до метро, смеясь над мокрыми зонтами. Потом её письма из Бухареста стали редеть. Антуан взял отпуск и прилетел с чемоданом французских конфет. На перроне её не было. Худой мужчина в кепке передал записку:
Марсель торговал сигаретами у парижского метро, его вечная клиентка Изабель вечно спешила в свой бордель на Пигаль. Утром он пил кофе в «Ле Тамбуре», а официантка Мадлен шептала ему про полицейские облавы. В Неаполе Лука разгружал ящики в порту, тайком пронося конверты для сводни Кармелы. Ее хриплый крик пугал его: опоздает — сестру заставят чистить кальмаров вместо школы. В Берлине Ханна шила платья для девушек из бара «Золотой павлин». Ее сосед-полицейский Фриц, осушая шнапс, предупреждал о
Утром на набережной Сены нашли тело старьёвщика Леруа с проломленным черепом. Рядом валялась гиря из его же лавки. Комиссар Мегрэ начинает с малого — с чекового листка из кафе, где пятно от кофейной чашки указывает на неведомую собеседницу. Официант вспоминает забытый зонтик с черепаховой ручкой. Это приводит его к Клод Бертье, дрожащей от страха женщине в мансарде на Монмартре. Она обвиняет в убийстве своего пропавшего мужа-алкоголика, который ссорился с Леруа из-за денег. Но вскоре и его