Каждое утро Харуто пробивается через толпу в метро, сжимая в кармане смятую фотографию сестры. Юки пропала после ночной смены, и он уже почти отчаялся, пока официантка Ая не передала ему чек с загадочной запиской. На обороте — детский рисунок фонаря. Это привело его в заброшенный парк, где под ржавой качелью он нашёл дневник Юки. Страницы были испещрены координатами тоннелей и именем доктора Масару, генетика, одержимого образцами 1945 года. Ая, с пальцами, вечно запачканными кофейной гущей,
Сёгунат требует неподъёмный долг — восемьсот коку риса, а урожай Нобухиро погиб. Клан на грани. Советник Сохэй предлагает продать фамильные мечи. Жена Аяме готова расстаться с последними фамильными драгоценностями, лишь бы дети не голодали. Отчаявшись, Нобухиро хватается за соломинку: бродячий торговец Рюносукэ рассказывает о дорогих водорослях в Эдо. Крестьяне, никогда не видевшие моря, отправляются к скалистому берегу. Первую партию товара отбирают бандиты, склад в Эдо затапливает ливень.
Трое школьников — Юки, Харуто и Миюки — находят в старом районе заброшенный храм. Воздух там густой, неестественный. За порогом вместо алтаря — коридор больницы, застывшей в 1983 году. В подвале среди ржавых капельниц они находят чёрно-белую фотографию: медсестра, вылитая Миюки, с тем же брелоком в кармане. «Это не я», — шепчет она, но вещи говорят обратное. Ночью Харуто с кем-то спорит в пустой палате, требуя вернуть какую-то Аяко. А утром они находят дыру в полу, ведущую в пещеру, где висят
Семнадцатилетняя Харуко работает в бабушкином цветочном магазинчике. Её дни — это пыль на полках, стебли гортензий и тихий ритм жизни вдали от суеты Сибуи. Однажды в магазин приходит женщина и заказывает букет для сестры, которая не любит гладиолусы. Просьба кажется странной, как и сломанные часы, которые она просит положить в упаковку. Адрес на открытке ведёт в больницу Йокогамы, и эта случайная деталь застревает в памяти Харуко. Потом появляется Рёта, парень из службы доставки. Он приносит
Всё началось с гравюры в парижском антикварном магазине. Акира, японский курьер, даже не подозревал, что старый рисунок хранит координаты. А в это время в Берлине Йохан, таксист с датой на шее, разыскивал письма в старом трамвае. Письма, которые говорили на двух языках — немецком и кхмерском. В Пномпене Сория, дочь торговца, бережно хранила серебряный медальон. Узоры на нём странным образом совпадали с теми, что были на гравюре. Она знала — эта вещь не для продажи. В Брюсселе Эмили, реставрируя
В токийском переулке заведение Саори держится на дешёвых сетах и ворчании. Юта, молчаливый парень, разгружает коробки и режет дайкон неровными ломтиками. Они существуют в ритме утренней рыбы и вечерних упрёков. Всё рушится, когда пропадают угри. Саори, сжимая счет за аренду, ведёт Юту на рынок — торговаться за сомнительных гребешков. Их карри с лишним имбирём клиенты называют несъедобным. Отчаяние густеет, как бульон. И вот Юта приносит из дома банку маринованных слив умэбоси. «Может, добавим в