Это история о том, как неумолимо сближаются две огромные силы, движимые непониманием и гордыней. Мы видим японских стратегов, адмирала Ямамото, который предвидит роковые последствия, но вынужден подчиниться воле императора. И американских командиров на Гавайях, которые получают фрагменты разведданных, но не могут сложить их в единую картину. Все предупреждения, все тревожные сигналы теряются в бюрократической машине и в самоуверенности. А тем временем ударное соединение уже в пути. Тихий океан
Каждое утро Кадзухиро Ямада проверял шланги своего истребителя на базе под Саппоро. Жизнь состояла из рутинных вылетов над Курилами и ворчания механика Синъити. Всё изменилось 12 мая, когда они встретили неопознанный бомбардировщик, оставлявший за собой странный, дымчатый след. После гибели двух своих от загадочных поломок двигателя, Кадзухиро нашёл в кабине сбитого врага обгоревший блокнот с чертежами на английском. Он понял — это не американцы. В порту Хакодате ходили слухи о секретных
Семнадцатилетний Кадзуки каждый день таскает кирпичи на стройке высотки в порту. Его отец погиб здесь же, и теперь на семью легла вся тяжесть — дешевые консервы, залатанные туфли сестры Юми. Начальник Сато вечно кричит о сроках, а по вечерам в закусочной девушка Аяко оставляет в его чашке с раменом записки. Ее розовый шарф — единственное светлое пятно в этой серости. Он видит трещину в опоре, но его слова — пустой звук для прораба. Предчувствие не обманывает парня — секция фасада рушится. Аяко
В прифронтовом бункере под Осакой радист Кэйта часами колдовал над треснувшим передатчиком, сквозь шум эфира ловля обрывки вальсов. Его друг Рюносукэ, санитар, раздавал солдатам мятные леденцы — последнюю память о доме. Мир здесь был сведён к консервным банкам, картам на сигареты и колючей проволоке, стягивающей жизнь, чтобы её не рассыпало взрывом. Далеко от фронта, в деревне под Нарой, старик Фумио прятал в колодце мешки с рисом, а его внучка Аяме шила нагрудники из старых кимоно. К ним
В ангаре пахло бензином и одиночеством. Кадзуми, с обгоревшим рукавом, чинил карбютор, а ветеран Такаси ворчал на консервные бобы. Хироси, девятнадцатилетний новобранец, перечитывал письмо от матери, ждущей его фото с медалью. Их жизнь между вылетами состояла из карточных игр на сигареты и тихих разговоров. Такаси как-то сказал, смеясь, что смерть пахнет горелым маслом, а не землёй. Потом был Гуадалканал. Рёв моторов, крики в эфире, дымящийся самолёт Такаси. Кадзуми, уворачиваясь от вражеских