Камера наблюдает за ними без прикрас. Вот они, европейцы на джипах, в сафари-костюмах. Они приехали в Африку не за пейзажами. Их цель — убить. Выследить, прицелиться, выстрелить. А потом — сфотографироваться на фоне того, что только что было живым. Улыбки, рукопожатия. Деликатный ужин после удачного дня. Мы видим, как к этому приучают детей. Мальчик с ружьем, отец где-то за спиной. Взгляд, в котором еще есть неуверенность, но уже проступает привычка. Это становится семейной традицией.
Тереза, женщина за пятьдесят, приезжает из строгой Австрии в солнечную Кению в поисках того, чего лишена дома — тепла и близости. Здесь её белизна и возраст — не клеймо, а валюта. Местные молодые мужчины с готовными улыбками видят в ней легкую добычу. Сначала это кажется освобождением. Мир, где тело снова чувствует желанным, где прикосновения продаются так же просто, как сувениры. Она погружается в этот омут, надеясь обмануть одиночество. Но за каждой ночью следует утро, а за страстью —
Анна-Мария, рентгенотехник по профессии, свой отпуск посвящает миссии. Она обходит с статуей Девы Марии венские дома, пытаясь вернуть людям веру. Ее собственная жизнь — это строгий ритуал, подчиненный служению. Она уверена, что знает, где находится рай. Эта размеренность рушится, когда после долгих лет отсутствия к ней возвращается муж. Он — мусульманин из Египта, и теперь прикован к инвалидной коляске. Встреча с ним становится испытанием куда более суровым, чем любое паломничество. Ее
Украинская медсестра Ольга оставляет семью в надежде на лучшую жизнь на Западе. В Австрии её ждёт не больница, а работа уборщицей в доме престарелых. Дни проходят в тяжёлом, унизительном труде. Она моет полы, ухаживает за чужими стариками, а сама мечтает о будущем, которое кажется всё более призрачным. Реальность оказывается холодной и безразличной. Тем временем венский охранник Пауль, потерявший работу и смысл, отправляется на Восток со своим отчимом. Путешествие приводит его в Украину, где
Фильм заглядывает в подвалы, эти потаённые убежища под аккуратными фасадами австрийских домов. Здесь, в полумраке, живут настоящие страсти и призраки их хозяев. В одном таком помещении собираются мужчины. Они пьют пиво, а их песни — старые, нацистские. Лицо Гитлера на стене наблюдает за их порочной ностальгией, за их замершими во времени сердцами. Рядом, в другом подвале, царит доминатрикс. Она с холодной, методичной удовлетворённостью ведёт своего раба через унижения. В этой жестокости — их
Франц, плотник из пригорода, каждое утро поправлял свою потрёпанную кепку. Его жизнь — это ржавый «Форд Транзит», инструменты и вечные упрёки соседки Герды, что его сын Курт ворует яблоки у Шмидтов. Но Франц знал, что Курт в это время уже разгружал кирпичи на стройке. Однажды в гараже он обнаружил пропажу рубанка и гвоздей. На полу — следы солярки и обёртка от шоколада. Его напарник Карл лишь усмехнулся, намекнув, что тут крутился Ханс из ЖЭКа. Вечером Франц зашёл в бар «У Греты», где Ханс
В маленьком городке, где каждый знает твоё место, Анна моет полы в кафе после школы. Её руки в потрескавшемся лаке, её кроссовки не отмываются от грязи трущоб. Томас, сын фабриканта, приносит ей лимонад. Их встреча у фонтана — короткая передышка, пока его мать не шипит о том, что такая девчонка доведёт его до дна. Они готовятся к балу, как к побегу. Платье Анны пахнет рыбой, несмотря на спирт, которым Лиза пыталась вывести пятно. Гирлянды, которые они мечтали повесить, украдены со склада и
В старом доме на окраине Граца медленно рушится семья. Йозеф, владелец дышащей на ладан типографии, бьётся с проржавевшим станком, как и его отец. Его дочь Анна ищет спасения в деловом романе с банкиром Вальтером, тайком заключая сделку, последствий которой не видит. А младший сын Томас, украдя из отцовской кассы несколько монет, навлекает на себя гнев и обвинение в том, что кончит вором. В это же время его мать, Марта, находит спрятанные письма. В них — старая измена и правда о том, что Томас
Лена, простая работница венской фабрики, среди бракованных деталей находит микрофильм с чертежами незнакомого аппарата. Начальник грубо отбирает его, бормоча про русских контрабандистов, но тревога уже поселилась в ней. Тем же вечером Йоханн, студент из Берлина, получает записку: если хочешь найти пропавшего отца, ищи женщину со шрамом в форме полумесяца на ладони. Он узнаёт почерк — это почерк отца. Лена бежит от людей в серых плащах, её рюкзак пахнет машинным маслом и дешёвым ужином. Йоханн,
Берлинская скрипачка Лена покупает кофе у того же ларька. Её жизнь — это рутина, скрипка и пыльная шкатулка с чужими письмами. Из Парижа звонит Антуан. Он нашёл в старой книге фотографию — женщина у Берлинской стены, надпись «Для Мартина». Этот звонок будто толкает первую костяшку. Лена разбирает письма. Грета из Вены. Мартин, дирижёр, который до сих пор теребит цепочку карманных часов. Он замолкает, услышав это имя. Старая рана — она сказала, что он выбрал музыку вместо неё. А потом в