У войны не женское лицо (1 сезон)

Это не про подвиги. Это про то, как выживали. Анна, медсестра, отступала с ротой через болота. Вшивала в гимнастёрку карманы для бинтов на ходу. Командир хрипел: «Брось раненого, всё равно не дойдёте». А она, перевязывая сломанные пальцы обрывком портянки, отвечала: «Пока ноги носят, буду таскать». Ночью отдирала примерзшие к сапогам обмотки и считала, сколько ступней отморозила за день. Три. Или четыре.

А Мария, снайпер, в Сталинграде шила чехол для винтовки из плащ-палатки, чтобы ствол не звенел. После каждого выстрела завязывала узелок на краю платка. К февралю сорок третьего их было сорок три. «До сотни не дотяну», — сказала она Наде, связистке, разминая пальцы у буржуйки. Та молча протянула ей кусок сахара, украденный у убитого немца. Мария позже заметила, что сахар пахнет порохом, и выбросила его в воронку от мины. Вот так.