Эсперанса (1988)

Игорь ковырял в станке на подмосковном заводе, руки в мазуте, конвейер встал. Жизнь состояла из шестерёнок и дефицитной смазки. Потом пришло письмо из Мексики, от художницы Кармен. Он бросил всё и поехал.

В её мастерской, заваленной эскизами и металлом, пахло краской и пылью. Она торговалась на рынке, а он смотрел на её самодельный станок для резки стекла — ржавый монстр. Сказал, что у них в Туле такие давно списали. Она рассмеялась: «Он работает, пока я пою».

Они ночь собирали гибрид из его советских деталей и её мексиканской упрямости. Но мозаика треснула. Пришла телеграмма от напарника Сергея: завод встал. Всё рушилось.

На прощание она дала ему серебряный амулет — вези, мол, своей маме, сибирские духи любят серебро. А он оставил ей гильзу с застывшей заводской смазкой. «Если запоешь, мажь». Два мира, два упрямства, и между ними — хрупкий мост, который они пытались построить из шепота и железа.