Жизнь Давида полна предрождественского чуда. Он верит в эльфов беззаветно. Оставляет для них печенье, украшает ёлку, зная, что они трудятся, делая праздник для детей. Но в мире волшебства не всё идеально. Эльф Альберт чувствует себя обделённым. Ему кажется, что Санта пожинает всю славу, а труд помощников остаётся в тени. Недовольство перерастает в решимость. Альберт покидает мастерскую и появляется в жизни Давида. Вместе они отправляются в путешествие. Покинув уютный дом, они оказываются в
Её жизнь — это закон и справедливость. Судья Алисия. Но в одночасье всё рушится. Её обвиняют в убийстве, которого она не совершала. Те, кому она доверяла, подставляют её. И вот она уже по ту сторону суда. За решёткой. Её новый мир — это тюрьма. А вокруг — женщины, которых она сама когда-то приговорила. Ненависть здесь ощутима, как вкус воздуха. Каждый день — борьба за выживание. Привыкшая к мантии, Алисия вынуждена учиться новым, жестоким правилам. Но внутри неё разгорается не страх, а холодная
Магда, простая швея из варшавского ателье, живёт в мире долгов и дешёвого вина. От отчаяния она создаёт в соцсетях фальшивый образ — фото в чужом шикарном сарафане, украденные фразы. И неожиданно ловит на эту удочку Павла, владельца сети отелей. Он верит в её легенду, приглашает на яхту. Их первое свидание — это неловкость, пролитый суп и её попытки говорить о высоком, вспоминая обрывки чужих разговоров. Павел смеётся, очарованный её странной непосредственностью, не подозревая, что она спит на
В старом районе Лодзи Агата, парикмахер с татуировкой совы на запястье, каждый день видит напротив своего салона Якуба. Он её бывший, теперь хозяин автомастерской. Их встреча — украдкой затушенная сихарета, его усмешка в промасленной куртке. Она говорит подруге, что ей плевать, но замечает следы чужих переживаний на салфетке рядом с недоеденным рулетом. А в это время под Ольштыном ветеринар Казимеж находит на чердаке письма. Они от отца, который не погиб, а уехал. Сестра Ивона рвёт рецепт
Магда работает в книжном, среди потрёпанных эротических романов. Её подруга Ола разливает кофе в кафе, пряча синяк под тональным кремом. Вечером на кухне Ола срывается: бойфренд-таксист называет её гнилым яблоком. Магда молча слушает, думая о Камиле, аспиранте, который оставил номер на чеке. Камиль пишет диссертацию о сексуальных привычках. Он скачет между приложениями, собирая данные. С Магдой у него странные свидания — он задаёт вопросы, похожие на вопросы анкеты. Она стирает его сообщения,
Она приехала с одним рюкзаком, где в подкладке мать зашила деньги. Варшава встретила её общежитием на Праге, где соседка-украинка Аня научила заваривать кофе кипятком из-под крана. Вода шипела в дешёвом пластиковом чайнике. На стройке у Центрума бригадир Марцин с шершавыми ладонями бросил ей перчатки: «Держи, а то замерзнешь, как та собака у забора». Вечерами она обводила дрожащими пальцами объявления в «Офэртёвке»: «Sprzątanie, 25 zł/h, bez języka». Учила польские числа. Потом была подработка
Однажды утром Кася, варшавский IT-менеджер, просыпается не под звук кофемашины, а под крик петуха. На ферме под Плоцком, в заштопанной пижаме. Вместо неё в её теле живет Марек — владелец этой фермы, чьи пальцы привыкли не к клавиатуре, а к работе на земле. Он пытается отменить её совещание, путает KPI с PDF, а коллеги с изумлением видят в зуме человека в чужом свитере. Тем временем сама Кася, запертая в его теле, роняет бидоны с молоком и давит трактором соседский забор. Их миры перевернуты. По
Варшавская Прага. Марта находит в бабушкином комоде пачку писем восьмидесятых. Среди них — ключ от заброшенной пекарни на Жытней. В одном письме чернила расплылись, будто от слёз, и лишь одна строчка чётко проступает: «Тот ящик под лестницей уже не скрипит». В пекарне, под доской, она находит тетрадь со списками фамилий и сумм. Сосед Здзислав бросает фразу о бабке, торговавшей с немцем, пока другие голодали. Марта прячет находку среди луковых булок. Тем временем её брат, Кшиштоф, в гараже
В старом доме на Мицкевича, 15, жизнь будто застыла в паутине мелких обид. Кася, Марек и Агнешка — три взрослых человека, связанные общим прошлым и треснувшей вазой на столе. Они спорят о плитке в ванной, о пустой банке варенья, о том, продавать ли материнскую квартиру в Познани. Каждый упрёк — это крик о чём-то большем, о несложившейся жизни, которая теснит их здесь, в этих стенах. Кася пытается устоять на работе, где её идеи высмеивают, заставляя прятать свои мысли за чужими графиками.
В сарае, среди хлама, Марек находит ржавую шкатулку. Внутри — старый медальон и письма на непонятном языке. Сестра Агнешка лишь отмахивается, называя это хламом. Но для Марека это начало. Вечером в гараже он штудирует интернет. Его друг Яцек, архивист, узнает в символике знак отрядов самообороны сороковых годов. Это уже не средневековье, а тёмное наследие войны. В краковском архиве Эва находит следы. Медальон связан с группой «Меч» — странным альянсом оккультистов и нацистов. Она шепчет
Магда каждый день начинает с теста под треск радио. Её дочь Юля ворчит за завтраком, ей стыдно за булки с маком, когда у всех в классе айфоны. Рядом, в квартире, заваленной хламом прошлого, Адриан разбирает наследство тётки. Они встретились у мусорных баков — он в побелке, она в муке. Он предложил кофе. Она фыркнула, но ключи достала. Камиль, ветеринар, чистил клетки в приюте, когда появилась его бывшая, Оля, с раненым дроздом. Она напомнила ему синичку из их студенчества, те слова о детях,
Магда заперта в своей варшавской квартире уже три недели. За окном — пустой город, трамваи-призраки. Её жизнь сузилась до экрана. Вечерами она ссорится с Каспером по Zoom. Он, барабанщик, застрял в своём общежитии в Праге, упрекает её, что она не моет посуду, пока он таскает грузы. Она смотрит на его голые стены, а потом на свою гитару с оборванной струной — его забытая вещь, её забытое чувство. Однажды утром стучится соседка снизу, Алиция, медсестра. У неё отменилась смена. Она приносит с
Он целыми днями сидел в кафе, пытаясь поймать вдохновение, но все выходило плоским и безжизненным. Пока в его руках не оказался старый скетчбук из ломбарда. Чужие рисунки дышали такой силой, что это раздражало — почему они трогают его больше собственных? А потом он увидел их. Рыцарь с треснувшим шлемом на углу улицы. Это была не галлюцинация. Потом появилась она — девушка в платье из чернильных разводов, словно соскочившая с неудачного эскиза. «Ты создаешь нас, но мы меняем тебя», — сказала